ВЫ-ТО ЕЩЁ ПОЁТЕ, А МУНДЕЛЕВИЧ УЖЕ СГОРЕЛ! (из истории Килии)

Выдержки из главы «Килия под Двуглавым Орлом» (из книги Бориса Александровича Райнова «Очерк истории Килии», 2003 года издания)

...В административном отношении край между Днестром и Прутом в 1813 году получил статус области и стал именоваться Бессарабской областью. Килия — крепость второго ранга в ряду других российских пограничных крепостей. На 1 июля 1808 года в городе проживало 1560 жителей, не считая военных и приезжих из России и зарубежья. Три четверти этого населения – молдаване. 18,5 процента — россияне и малороссы, остальные евреи, армяне, греки. А ещё в Килии проживали сербы, болгары, македонцы, цыгане. К тому времени в городе насчитывалось 107 лавок, 20 торговых складов, 4 кофейни, 1 корчма, 1 баня, 12 больших каменных домов. Главным занятием килийцев было рыболовство, были и земледельцы, многие совмещали с этими занятиями и торговлю. Самыми крупными торговцами в городе были одесские купцы Метакса и Хиони, а так же килийский Николаевский монастырь.

В начале 30-х годов XIX века военные строители и гражданские архитекторы создали проект новой Килии. ...Построен Покровский собор, который был освящён в 1836 году. В 1840 году построена старообрядческая церковь.

Очередная война (1853-1856 годы) прервала начавшееся строительство Новой Килии. Россия эту войну проиграла. По решению Парижского конгресса Придунайский край был передан Молдавскому княжеству, на которое ещё распространялось турецкое владычество. С 1859 года Килия стала принадлежать новому государству – Объединенным принципатам в составе Молдовы и Валахии, в которых после государственного переворота с 1866 года у власти оказалась немецкая по происхождению династия Гогенцоллернов.

В Русско-турецкой войне 1877 -- 1878 годов Килия, Вилково, Рении, Измаил, вновь стали тыловой базой снабжения для русской и румынской армии — Объединенные принципаты в этой войне были союзниками России. По окончанию войны Россия вернула себе Придунайский край. В Килию ринулись предприимчивые деловые люди: князья Гагарины, графья Толстые, нетитулованные коммерсанты, хлеботорговцы, предприниматели – Бродские, Гиллесы, Кицисы, Гашмиевичи и другие…

С основанием пароходства, Килия стала превращаться в самый крупный центр хлеботорговли на Дунае, обрела регулярное и устойчивое почтовое сообщение с Одессой. К концу XIX века четыре прямые улицы Килии: Крепостная (ныне Суворова), Гагаринская, сменившая в конце XIX века название на Телеграфная, Большая Дунайская и Малая Дунайская обрели вполне, по тем временам городской вид. Главной, парадной была Большая Дунайская (Ленина). Нынешняя улица Татарбунарская спускалась к самому Дунаю, который был полностью заставлен плотами — лес-кругляк подавался прямо на лесопилки, расположенные неподалёку. Вплотную к порту подступали склады, рыбные лабазы, расчётные конторы лесопромышленников и хлеботорговцев, припортовые кабаки…
На противоположной стороне главной улицы от обширной тогда площади Старого базара к молодому парку тянулись здания, среди которых выделялся величиной и претензией на архитектурный стиль особняк экспортёров зерна и стоматологов Давидовичей. Главное здание ОШ № 2 было построено для графини Толстой Александры Валерьяновны – родственницы тех самых -- знаменитых Толстых… Но графиня предпочитала жить в Италии и Швейцарии, в здании школы она никогда не жила. Графиня передала в дар городу больницу, построенную за её счёт. Комплекс прочных, светлых зданий, отличный персонал, идеальная чистота, цветник вокруг — этим больница славилась на всю округу. В приёмном покое висел портрет графини, перед портретом, как перед иконой, горела неугасимая лампада.

На север от площади Старого базара Большая Дунайская застраивалась одновременно с двух концов, но строения были чуть поскромнее, чем описанные выше. Исключение составляла Большая синагога — безусловно самое нарядное здание нашего города. ...В 1941 году румыны устроили в нём гетто, в котором было замучено более сотни евреев.

Первая всероссийская перепись населения в 1897 году отметила, что в волостном городе Килия проживало 11618 жителей.

В урожайные годы из килийского порта вывозилось до трёх миллионов пудов зерна в Одессу, за рубеж – в Турцию, Грецию, Германию, Англию и другие страны --  до тринадцати миллионов пудов зерна. В Килии было два еженедельных базара, и проводились две разнотоварные ярмарки в год. Работали магазины и магазинчики, рестораны и кабаки... С промышленностью дела в Килие обстояли похуже. Два черепичных, три кирпичных заводика, несколько лесопилок, три паровые и 72 ветряные мельницы, маслобойки, волночёски, несколько пекарен, небольшой пивзавод.

В городе и в его пригороде работало пять церквей, четыре синагоги, молельный дом евангельских христиан-баптистов. В 1891 году архитектор Семенчишин получил приказ спроектировать для церкви Святого Николая колокольню. В 1896 году ко дню коронации императора Николая II возвышающаяся и ныне колокольня была освящена. Молодой император подарил храму гамму в семь колоколов, главный из которых весил 90 пудов.

Публичная библиотека с читальным залом -- основана еврейской общиной города. Две небольшие типографии Мильграмма и Целиса (там где садик «Берёзка» и магазин «Книготорга») печатали всевозможные бланки, визитные карточки, афиши. Своей газеты Килия не имела.

В 1910 году в городе открылся первый кинотеатр «Иллюзион» («Маяк»). Наступил год 1912-й – вековой юбилей присоединения Бессарабии к России. Пронёсся слух, что по пути в Румынию наш город посетит сам царь. Но царский визит в Румынию не состоялся. Однако, как и по всей Бессарабии, юбилейные торжества в Килии провели. 16 мая 1912 года, днём, прошли торжественные мероприятия. Вечером горожане наблюдали иллюминацию ацетиленовыми фонарями, свечами и плошками, а также пушечный салют. До утра шли народные гуляния в парке и на Дунае, а в казино гремел бал…

Рассказ А.Н.Вертинского "Концерт в городишке Килия"

Во время гастролей по Румынии заехал я в крохотный захолустный городишко, который найдешь разве на редкой карте, -- Килия. Принадлежала эта замечательная Килия до революции России, а поэтому и сейчас господствующий язык там русский, хотя господствующее население -- еврейское.

Петь мне в этом городишке пришлось в ветхом деревянном бараке, подслеповато освещавшемся керосиновыми лампами, но гордо именовавшемся "театром".

Вышел я в своём фраке на не очень прочные подмостки, и первое, что бросилось мне не только в глаза, но и в нос, -- это десяток небольших керосиновых лампочек, расставленных вдоль рампы. Лампы коптят, и от едкой копоти нестерпимо свербит в носу и хочется чихать.

В зале от публики -- черно. В первом ряду около дамы с на редкость обширными и выдающимися формами жмётся рахитичный ребёнок с плаксивым выражением лица.

-- Ма-а-ма-а-а! -- нудным голосом тянет он. -- Ма-ама-а! Я хочу-у-у...

Вы понимаете, какое прекрасное сразу создается у меня настроение.

Из зала кричат:

-- "Песню за короля"! "Ваши пальцы пахнут ладаном"!..

Я не могу больше переносить угара от ламп, присаживаюсь на корточки, прикручиваю фитили.

-- "Ваши пальцы пахнут ладаном"! -- настаивает неизвестный из темноты. А другой, обладатель гнусавого козлиного тенорка, замечает:

-- Нет... Теперь они уже пахнут керосином!

-- Мамааа-а!.. -- Тянет нудный мальчик. -- Я хочу-у-у...

Но делать нечего. Контракт подписан. Сбор сделан. Надо петь. Я пою одну, другую, третью свою песенку. Зал кричит, шумит, рукоплещет. И вдруг... И вдруг я замечаю, что зал постепенно начинает пустеть. Ряды слушателей редеют больше и больше. Что такое? Я ничего не понимаю. А публика всё убывает. Но я пою. Контракт подписан. Контракт должен быть выполнен. Я пою и замечаю, что куда-то исчезавшая публика начинает возвращаться. Ещё пять, десять минут и опять перед мною полный зал. Опять от публики черно. Я подхожу к своей последней песенке, а публика не желает меня отпускать.

-- За короля... Спойте за короля!.. -- ревут сотни голосов. И среди них я всё так же различаю тоненький и нудный голос мальчика:

-- Мама-а-а, я хочу-у...

Я очень редко говорю со сцены с публикой, но тут я решаюсь на разговор:

-- Господа, -- говорю я, -- у меня нет "Песни за короля", у меня есть "Песня о короле". Но я её уже пел сегодня.

Тогда происходит следующий диалог:

-- Позвольте, -- кричат из публики, -- но мы же её не слышали.

-- Почему вы не слышали?

-- Так мы же уходили.

-- А почему уходили?

-- Ой, он спрашивает, почему мы уходили! Так это же все знают! Так мы уходили на пожар...

-- Какой пожар?

-- Ой, посмотрите на него, он не знает, какой пожар! Конечно, у Мунделевича пожар. У Доди Мунделевича в аптекарском магазине, что за углом.

-- Но зачем вы бегали на пожар?

Общий вопль потрясает старый барак:

-- Ха!.. Зачем!.. Так, вы-то ещё поёте, а Мунделевич уже сгорел. Так Мунделевич же не каждый день горит. А?.. Ясно?

Уступая темпераментным килийцам, я спел им ещё раз "Песню о короле". Но перед этим не удержался и сказал:

-- Хорошо. Я спою. И в последний раз... Слышишь, мальчик? А потом ты пойдёшь туда, куда тебе так хочется...

---------- 

Уважаемые читатели, сообщайте друзьям своим, размещайте ссылки на наше независимое издание в социальных сетях, на других интернет-ресурсах, -- вместе мы -- сила! 

Новые музыкальные ролики, не вошедшие в раздел «Музыкальная шкатулка», вы можете отыскать на канале Youtube.com – «Дунайская волна» dunvolna.org

https://www.youtube.com/channel/UCvVnq57yoAzFACIA1X3a-2g/videos?shelf_id=0&view=0&sort=dd