Дунайская волна
Главная : Литература : История Статьи : Библиотека
 

ЦИРКУЛЯР О «ЗАПРЕТЕ» УКРАИНСКОГО ЯЗЫКА…

   Современный интернет заполнен большим количеством статей с упоминанием Циркуляра министра внутренних дел П.А. Валуева 1863 года, в соответствии с которым в Российской империи вводились ограничительные меры для печатания книг на малороссийском (украинском) языке. В публикациях на эту тему, а так же в современных «евро-учебниках» для школьников и студентов, на радио и телевидении «одной из европейских стран» нередко повторяется словосочетание, ставшее знаменитым: «запрет украинского языка» или, к примеру, высказывание, принадлежащие, якобы, Петру Александровичу Валуеву о том, что «украинского языка не было, нет и быть не может»…

   И всё-таки. «Запрещался» ли украинский язык в дореволюционной России, и существовал ли в то время «украинский» язык? Читайте об этом ниже.

Циркуляр министра внутренних дел П.А. Валуева Киевскому, Московскому и Петербургскому цензурным комитетам от 18 июля 1863 г.

   Давно уже идут споры в нашей печати о возможности существования самостоятельной малороссийской литературы. Поводом к этим спорам служили произведения некоторых писателей, отличавшихся более или менее замечательным талантом или своею оригинальностью. В последнее время вопрос о малороссийской литературе получил иной характер, вследствие обстоятельств чисто политических, не имеющих никакого отношения к интересам собственно литературным. Прежние произведения на малороссийском языке имели в виду лишь образованные классы Южной России, ныне же приверженцы малороссийской народности обратили свои виды на массу непросвещенную, и те из них, которые стремятся к осуществлению своих политических замыслов, принялись, под предлогом распространения грамотности и просвещения, за издание книг для первоначального чтения, букварей, грамматик, географий и т. п. В числе подобных деятелей находилось множество лиц, о преступных действиях которых производилось следственное дело в особой комиссии.

   В С.-Петербурге даже собираются пожертвования для издания дешевых книг на южно-русском наречии. Многие из этих книг поступили уже на рассмотрение в С.-Петербургский цензурный комитет. Не малое число таких же книг представляется и в киевский цензурный комитет. Сей последний в особенности затрудняется пропуском упомянутых изданий, имея в виду следующие обстоятельства: обучение во всех без изъятия училищах производится на общерусском языке и употребление в училищах малороссийского языка нигде не допущено; самый вопрос о пользе и возможности употребления в школах этого наречия не только не решен, но даже возбуждение этого вопроса принято большинством малороссиян с негодованием, часто высказывающимся в печати. Они весьма основательно доказывают, что никакого особенного малороссийского языка не было, нет и быть не может, и что наречие их, употребляемое простонародием, есть тот же русский язык, только испорченный влиянием на него Польши; что общерусский язык так же понятен для малороссов как и для великороссиян, и даже гораздо понятнее, чем теперь сочиняемый для них некоторыми малороссами и в особенности поляками, так называемый, украинский язык. Лиц того кружка, который усиливается доказать противное, большинство самих малороссов упрекает в сепаратистских замыслах, враждебных к России и гибельных для Малороссии.

   Явление это тем более прискорбно и заслуживает внимания, что оно совпадает с политическими замыслами поляков, и едва ли не им обязано своим происхождением, судя по рукописям, поступившим в цензуру, и по тому, что большая часть малороссийских сочинений действительно поступает от поляков. Наконец, и киевский генерал-губернатор находит опасным и вредным выпуск в свет рассматриваемого ныне духовною цензурою перевода на малороссийский язык Нового Завета.

   Принимая во внимание, с одной стороны, настоящее тревожное положение общества, волнуемого политическими событиями, а с другой стороны имея в виду, что вопрос об обучении грамотности на местных наречиях не получил еще окончательного разрешения в законодательном порядке, министр внутренних дел признал необходимым, впредь до соглашения с министром народного просвещения, обер-прокурором св. синода и шефом жандармов относительно печатания книг на малороссийском языке, сделать по цензурному ведомству распоряжение, чтобы к печати дозволялись только такие произведения на этом языке, которые принадлежат к области изящной литературы; пропуском же книг на малороссийском языке как духовного содержания, так учебных и вообще назначаемых для первоначального чтения народа, приостановиться. О распоряжении этом было повергаемо на Высочайшее Государя Императора воззрение и Его Величеству благоугодно было удостоить оное монаршего одобрения.

 

   Комментарии к Циркуляру и некоторые дополнения, "почерпнутые" у разных авторов : 

   На протяжении XIX века в европейских странах наблюдался постепенный рост национального (этнического) самосознания. В Малороссии (на Украине) – в том числе. Изначально он не представлял прямой угрозы для унитарного российского государства, так как выражался в основном в повышенном интересе местной интеллигенции к народному языку, фольклору и просвещению, но постепенно к этим идеям добавилась идея национальной независимости -- «самостийности». В Малороссии и в столице империи -- Санкт-Петербурге -- возникали и действовали многочисленные просветительские кружки и группы, издававшие собственную периодику, которые, с одной стороны, поддерживали украинскую национальную идею, а с другой, стояли на позициях народничества. Члены этих кружков и групп открыто отвергали возникающие временами в их адрес подозрения в сепаратистских намерениях, хотя часть из них делала это неискренне. При всём этом в русском общественном мнении и в сознании значительной части государственных правителей господствовала идея о существовании, применяя терминологию российского историка А. И. Миллера, «большой русской нации», объединяющей в себе всех восточных славян Российской империи.

   В то же время в Юго-Западном крае отмечено возникновение тайных центров (история которых восходит ко временам декабристов), ставивших не просветительские, а политические цели изменения государственного устройства. С самого начала формирования этого национально-политического движения заметную роль в нём играли деятели, связанные с Польшей. В их планах Приднепровью -- в недалёком прошлом, части Речи Посполитой -- выделялось особое место, при этом наибольшее внимание уделялось привлечению малороссийского дворянства, которому была обещана помощь в отделении Малороссии от России. Расчёты польской политической эмиграции строились на распространении идей автономии, которые могли бы привлечь на её сторону местные общественные группы. При этом сами поляки входили в правящие круги сословного российского общества, что давало им рычаги культурного, идеологического и политического воздействия на малороссийское дворянство.

   Накануне отмены крепостного права российское правительство озаботилось развитием системы начального образования для крестьян. В обществе и правительственных кругах в связи с этим велась дискуссия о том, на каком языке будет правильным вести такое обучение «в тех местностях, где родной язык не есть язык великороссийский». Специальный комитет, рассматривавший этот вопрос в 1861 году, постановил, что первые два года обучение должно вестись на местных языках. Тогда же на поверхность общественной жизни в Российской империи вышел вопрос о статусе малороссийского языка -- часть общественных деятелей и государственных чиновников были склонны считать его одним из наречий «великороссийского языка», тогда как другая часть склонялась к тому, что данное наречие уже вполне развилось до статуса самостоятельного языка.

   Российская общественность, особенно в столице, благожелательно смотрела на просветительскую работу малороссийской интеллигенции и на возможность преподавания в начальных школах Юго-Западного края учебных дисциплин на малороссийском языке. Так, накануне появления циркуляра, в Петербурге и Москве без труда можно было найти шесть изданий букварей на малороссийском языке разных авторов. Власти не только не чинили препятствий для издания украинских букварей, но ассигновали через Министерство народного просвещения 500 рублей на издание украинских учебников для народных школ. Призывы Н.И. Костомарова к читателям жертвовать деньги на издание малороссийских букварей печатались во многих столичных газетах и журналах вплоть до самого Валуевского циркуляра, вне зависимости от их редакционной политики. В высшем петербургском обществе давались благотворительные балы в пользу издания малороссийских книг для народа. Предполагалось использование этого языка при обнародовании важнейших правительственных документов. К выдаче разрешения на печатание на «малороссийском наречии» книг духовного содержания склонялся и Синод Русской православной церкви.   А. И. Миллер обращал внимание на то, что в это же самое время Синод не давал разрешения печатать тексты Священного Писания и на «простом великорусском наречии». Попытки получить такое разрешение предпринимались ещё в царствование Александра I, но лишь в 1859 году Александр II смог добиться от Синода разрешения на печатание Священного Писания на русском языке -- до этого все церковные книги печатались на старословянском языке. При этом первый русский перевод Нового Завета был опубликован только в 1862 году, а полный текст Священного Писания на русском языке вышел лишь в 1876 году.

   С началом польского восстания 1863 года восставшие засылали на Правобережную Украину прокламации, здесь вербовались агитаторы, населению внушались мысли об исторической общности «трилистника» -- Польши, Литвы и Западной Руси, делались обещания создать независимое украинское государство «от Кавказа до Карпат». Правительство стало рассматривать украинское движение как сепаратистское и поддерживаемое поляками. Со стороны официальной прессы было организовано преследование украинского движения, за которым последовали аресты членов украинских громад. Но так как власти пытались использовать «украйнофилов» в борьбе с польским влиянием в крае, то репрессивные меры против них были гораздо мягче, чем против иных противников империи, что признавалось самими пострадавшими, например М.П. Драгомановым.

   В европейских империях (Франция, Великобритания, Испания, Австро-Венгрия) в описываемый период происходили схожие процессы: попытки самоопределения периферийных этнических групп империй, которым противостояли имперские власти, пытавшиеся консолидировать различные этносы в едином государстве. Во Франции, например, проводилась более жёсткая политика подобного рода, нежели в России… По отношению к Ирландии британские власти проводили репрессивную политику… Тогда как шотландскому национальному движению противопоставлялись экономические преимущества нахождения Шотландии в империи, что сводило на нет популярность шотландского национализма. 

   А. И. Миллер полагал, что представление украинофильства, как орудия «польской интриги» было очень удачной находкой антиукраинской партии, так как сразу переводило его из разряда вредных интеллектуальных заблуждений в разряд политических опасностей для государства. Обер-прокурор Синода и шеф жандармов меры, предлагаемые Валуевым, поддержали. Однако министр народного просвещения А.В. Головнин уже 20 июля 1863 года ответил Валуеву бурным протестом, указав, что вредность или полезность книги определяется не языком, на котором она написана, а её содержанием. Впоследствии Головнин также не оставил своих попыток отменить действие циркуляра и при этом согласовывал свои действия с активистами украинского движения. 23 июля 1863 года профессор истории Н. И. Костомаров направил П.И. Валуеву письмо с просьбой отменить действие циркуляра в отношении книг «научного содержания» (в действительности выпуск книг "научного содержания" не возбранялся...), а подозрения во «вредных замыслах» украинофилов назвал «бездоказательными и крайне оскорбительными». Зимой 1863—1864 годов украинской партии удалось выступить с рядом статей в российской прессе с изложением своей позиции и с критикой циркуляра. Вообще же петербургская пресса, как самая либеральная в стране, в основном встала на защиту украинофилов. Пресса Москвы и Киева, как более консервативная, заняла в их отношении более агрессивную позицию. Самым жёстким критиком украинского движения оставался М. Н. Катков. Его печатные органы были единственными, кто открыто высказывался в поддержку Валуевского циркуляра.

   По мнению историка А. И. Миллера, сокращение публикаций на малороссийском языке после издания Циркуляра было вызвано не только действием самого документа, отнюдь не запрещавшего художественную и научную литературу, но и другими факторами: закрытием журнала «Основа», ссылкой одной части украинофилов и переездом другой их части в Царство Польское, слабостью украинофильского движения того времени.

   Валуевский циркуляр и т.н. «Эмский указ» 1876 года, дополнявший список ограничительных мер в отношении малороссийского (украинского) языка и «политического украинства», с годами всё менее и менее соблюдались на практике, особенно после издания царского Манифеста» от 17 октября 1905 года, в котором сказано было: «Даровать населению незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов», а так же: «Установить как незыблемое правило, чтобы никакой закон не мог восприять силу без одобрения Государственной Думы и чтобы выбранным от народа обеспечена была возможность действительного участия в надзоре за закономерностью действий поставленных от НАС властей».

---------- 

Уважаемые читатели, сообщайте друзьям своим, размещайте ссылки на наше независимое издание в социальных сетях, на других интернет-ресурсах, -- вместе мы -- сила! 

Новые музыкальные ролики, не вошедшие в раздел «Музыкальная шкатулка», вы можете отыскать на канале Youtube.com – «Дунайская волна» dunvolna.org

https://www.youtube.com/channel/UCvVnq57yoAzFACIA1X3a-2g/videos?shelf_id=0&view=0&sort=dd

 

Музыкальная шкатулка

Библиотека Статьи : История Литература : Главная :
Информационно-культурное электронное издание "Дунайская волна"© 2015  
Эл. почта: dunvolna@mail.ru