Дунайская волна
Главная : Литература : История Статьи : Библиотека
 

УСТЬЕ ДУНАЯ (воспоминания). МГУ (вакансии)

Устье Дуная

…Читая описанія путешествій и разсматривая прилагаемыя картины, никогда не получишь совершенно вѣрнаго понятія о неизвѣстной странѣ. Горы на дѣлѣ и горы на картинахъ лучшихъ художниковъ -- такъ же разнятся, какъ дѣйствительная степь и степь по описанію…

Я въезжал в степь глухой осенью; меня вёз на лёгонькой бричке Петро, мадьярский мужичёк, бежавший в Турцию от солдатчины… Объясняться с ним можно было только по-турецки, а я по-турецки знал плохо -- и потому разговор наш не отличался особенным интересом. Колёса звенели по подмёрзшей земле; дорога была гладка как скатерть, хотя с сотворения мира эту дорогу никто не мостил, а проложилась она сама собою проезжими и прохожими. Ухабы на ней дождь заглаживает, ямы ветер заметает; она идёт прямо, сворачивая только для объезда курганов, да балок. Балками в степи называются овраги, глубиною в две, три, изредко в четыре сажени. В них весною текут глубокие, бурные ручьи, а в жаркую пору не то что курица, а сплошь рядом и воробей пешком брод переходит. Балки эти не извиваются во всевозможных направлениях, а тянутся с одной стороны к Чёрному морю, с другой -- к жёлтому Дунаю. Дунай -- река действительно жёлтая, как Эльба; это вовсе не петербургская Нева, в которой, почти на сажень глубины, видна каждая щепка и каждый камешек.

Широко, пространно. Только холмы да курганы несколько разнообразят эту жёлто-зелёную гладь, разбегающуюся во все стороны, покуда небо с землёй не сойдётся. Осеннее солнце блестит и жжёт с полусерого неба; грудь дышет свободнее; свежий воздух льётся в грудь здоровее, и на душе как-то спокойно и торжественно. Встречных мало: это большею частию татары в телегах, в которые впряжена пара угрюмых буйволов с развесистыми рогами. Тяжелые телеги устланы соломой, узлы какие-то лежат, сидят бабы в чадрах; свежия, разлатые лица ребятишек щурятся узками глазками на проезжого; иногда верблюд проплетётся с теми же татарами; болгарин проедет на паре волов -- и вдруг раздастся колокольчик: толстые, откормленные лошадки бегут, потряхивая дугой; на лёгонькой тележке, в нагольных тулупах и бараньих шапках, видятся русские; те же бороды, те же красные кушаки, те же приветливые и сметливые лица. Это наши старообрядцы и всякого рода беглая братия, ушедшая за Дунай -- кто спасать волю от помещика, кто бороду от военной службы, а кто просто на просто для того, чтоб в новом краю, под новым именем, начать новую жизнь. Родимые братья! видя их, окличать хочется, хочется остановить и заговорить, даже благодарен становишься им за то, что не совсем чужая для русских эта Добруджа, некогда край славян-добручей, вдоль и поперек исхоженный войсками Святослава. При виде их чувствуешь, что Русь не одна -- что есть Русь, единая нам по языку, по вере, по обычаям, по самому духу, но правит ей не белый царь, а царь султан Абдул Азис-хан, как Галицкой Русью правит цесарь Франц-Иосиф. И вот переносишься мыслию в те далекия времена, когда понятно было, что один русский живёт под рукою великого князя московского, а другой под рукою великого князя рязанского, Тверского или Великого Новгорода и Св. Софии, -- и отрадно русскому, потерявшему родину, что она всё-таки не в конец для него пропала; что всё-таки есть угол на свете, хотя и тесный, мужицкий, малокнижный, но где слышится русское слово и видится русская жизнь.

Кроме очень небольшого количества русских, болгарских, татарских, молдованских, турецких, немецких сёл, раскинутых по этому благодатному краю, главное его население составляют птицы. Нигде не видал я такого количества птиц, как в устьях Дуная; это положительно птичья сторона, потому что и сам царь птиц -- орёл -- очевидно считает её своим местопребыванием. В открытой степи, или в камышах, вам постоянно встретится эта величественная фигура, которая сидит от вас шагах в двадцати и спокойно клюёт какую-нибудь падаль; кругом -- стая ворон, которые делят с орлом его трапезу. Ворона -- птица заведомо крикливая, надоедливая и суетливая; она вечно перепрыгивает с места на место, зачем-то взлетает на воздух, крыльями хлопает, каркает, одним словом -- ведёт себя как всякая человеческая чернь. Орёл сидит неподвижно, изредко делает шаг, медленно расправит и медленно сложит крылья -- и не то с гордостью, не то с любопытством посмотрит на вас одним глазом, потом поворотит голову -- другим посмотрит… Если вы мирно проходите или проезжаете, орёл продолжает свое дело; но если вы остановитесь, он как-то с досадой взмахивает крыльями -- и не взлетит, а всплывет на воздух. Полёт величественнее орлиного трудно себе представить: орёл не хлопает крыльями, не мечется как воробей и не парит как ворона, а режет воздух неторопливо, спокойно, с тем величием и сознанием, с каким опытный пловец держит руль челна, какая бы буря ни шумела и как бы ни пенились взбудораженные ею волны.

По Дунаю шёл лед; я сидел на берегу, верстах в пяти от Тульчи. Плыла льдина, на краю её сидел орёл, -- вдруг он присел на одну ногу, другую запустил под льдину и вытащил из под неё какую-то довольно крупную рыбу (как мне показалось, стерлядку), длиною в пол-аршина. Стерлядка билась, извивалась; орёл наступил на неё другой ногою, ударил её раз или два клювом и вытянул её на льдину, на которой продолжал плыть так же спокойно, осматривая воду и берег то тем то другим глазом, пока опять не присел, опять не вытащил рыбу и не взвился с обеими ими в когтях -- куда-то на берег. А кругом была тишь, только лёд глухо шумел по расходящейся реке, да ручьи роптали; ни живой души не было видно, ничто не напоминало ни о людях, ни о их страстях, ни о их политических и житейских дрязгах; льдина плыла за льдиной ровно, медленно, тихо,-- изредка одна льдина всползала на другую, тут же ломалась, с тихим шумом падала в воду и опять плыла; по берегам виднелись вязы с их причудливыми сучьями и с толстыми стволами; вороны каркали и кружились; солнце садилось в сером туманном небе, а кругом всё тихо и ничто не напоминает человека. Далеко на севере, в России мало кто знает об этой стороне кроме военных, бывавших в ней в турецкия войны, да старообрядских вожаков, которым постоянно известно все, что делали здесь "главы русского населения": Гончар, Нос, епископ Аркадий, епископ Иустин; а за тем не было здесь ни одного русского путешественника, ни одного учёного, который бы изучил этот край, забытый Русью, чуть что не со времен падения Царьграда.

Вёрст за двести до впадения в море, Дунай начинает разбиваться на так-называемые гирла,-- малороссийское слово, значущее горло т. е. рукав реки. Между этими гирлами огромная, некогда славянская река, намыла бесчисленное множество низких островов из глины и чернозёма, поросших лозой, вербой, ольхой, а главное -- камышом. Острова эти называются на местном языке плавнями. Понятно, что плавни бывают совершенно плоския; летом они покрыты густой сочной травой и камышем вышиною в полтора роста человека. Камыш этот иногда бывает так густ, что даже пробраться сквозь него трудно; местные жители употребляют его на всевозможные домашния надобности, изгороди делают из него, крыши им кроют, даже печи им топят. Его же рыбаки, или, как на Дунае говорят, рыбалки привязывают к бортам своих лодок, чтоб они не так легко опрокидывались в воду; словом сказать, камыш так же нужен в жизни дунайца, как солома и дерево в средней полосе России. Нашей соломы там нет, потому что хлеб молотят не цепами, а просто лошадьми: расчищают удобное место, раскладывают снопы, хозяин становится в серёдку и на поводу гонит по ним лошадь; копыта выбивают зерна, а солома превращается почти что в сенную труху, впрочем очень годную для корма скота. Из соломы там ничего не плетут и хат ею не кроют, хотя эта же избитая солома мешается с глиной для постройки мазанок.

Хорошо ранней весной смотреть с нагорной, т. е. с турецкой стороны Дуная, как выжигают плавни. Выжигать их небходимо, для того, чтоб прошлогодний камыш не мешал рости новому. Выжиганье продолжается недели две, как только прошло половодие. Сухой камыш поджигают, пламя идёт поветру, повсюду слышится запах дыма, и горизонт на необъятное пространство пылает жёлтым и красным огнём. В эти весенние вечера я любил уходить из города -- и там, на холме, на оставшейся русской батарее, сидеть и смотреть на этот необъятный пожар. Всё кругом горело: солнце жгло, запад утопал в алых облаках, а тёмно-синее южное небо почти в то же самое время начинало загораться звёздами, а север пылал красным огнём, а над этим огнём лежали облака густого, как будто недвижного чёрного дыма. Чем ярче выступали звезды, чем кровавее и кровавее становились облака, тем краснее делалось пламя. Весною ветер дует спокойно без порывов, как то упрямо; дым не клубами идёт, а плавно стелется; плавня вспыхивает, звёзды смотрят на неё, молчаливо мерцают, точно так же как мерцали Святославу и его дружине, как мерцали готам и скифам; а внизу в белой, глиняной Тульче, утопающей в зелени своих персиковых садов, загораются огоньки и слышится благовест двух русских церквей, греческой, молдаванской, болгарской, армянской, костёлов, как незадолго перед тем слышался крик муезина с высокого и красивого минарета. Плавня горит кровавой полосою, в воздухе дымно, но дым этот не заглушает благоухания весны, не скрывает что отвсюду, из каждой горсти земли нарождается новая жизнь, живая, бойкая, которая скоро покроет эти жёлтые остатки прошлого -- новой, свежей зеленью, роскошными тюльпанами, астрами и тысячью пород пёстрых насекомых, этих подвижных цветов лета. Становится холодно, спешишь домой к самовару, а кругом кроме ветра ничего не слышно, разве где-нибудь проскрипит телега на колесах, по обычаю не обтянутых шиною и немазаных -- для того не мазаных (говорят местные жители), чтоб всякий знал, что честный человек едет.

Бродить летом по плавне -- наслажденье великое: та же тишина, та же пустыня и отсутствие людей. Сочный, зелёный камыш, махая своими метёлками, шумит и качается, уродливая лоза зеленеет, ивы нависли над водою, неизбежный орёл или кружит медленно в облаках, или сидит подле дороги и также задумчиво осматривает вас по очереди то одним, то другим глазом, как бы допытывается: зачем вас занесло в это безмолвное царство. Точно также осматривают вас -- на каждом шагу встречающиеся журавли, цапли всех возможных пород и величин. Они разгуливают по берегу ровными, длинными шагами, и на каждом шагу покачивают шеей и присматриваются к земле каждым глазом по очереди. Мне кажется, что птица потому осматривается недоверчиво, что она впереди себя, пред собою, ничего не видит; она видит только то, что делается по сторонам, и от того как будто не доверяет своим впечатлениям. Положение её да и большей части млекопитающих -- чрезвычайно неловкое и смешивающее всякое понятие. Если один глаз видит воду, то другой видит берег, -- одна сторона головы говорит о земле, другая о небе; поневоле должно произойдти невероятное смешение понятий и поневоле придётся постоянно вертеть головою, чтобы поверить один глаз другим. Голенастые обитатели… Их такое множество в плавнях, что вы встречаете их почти на каждой десятой сажени; куда ни обернётесь, везде эта длинная фигура, которая или шагает, или стоит на одной ноге, подвернув голову под крыло. Если кто из них и попадается в плен к человеку, то это журавль, птица, кажется родившаяся на то, чтоб сделаться домашней. У меня было очень много знакомых журавлей, пойманных в плавне во время их первой юности; они выростали в домах и привязывались к своим хозяевам, как комнатные собаки; куда хозяин ни пошёл бы -- за ним, покачивая шеей, шагает журавль, и что всего забавнее, не пускает на двор или в комнату никого чужого, захлопает крыльями, зашипит, разинет клюв и щипнёт весьма и весьма больно, почему их очень опасно держать, так как этим острым клювом очень легко можно обезобразить ребёнка.

И вот эта-то зелёная плавня, по которой вы ходили и в которой так хорошо и привольно, с её камышами, с её летучим населением, -- в половодье представляется совершенно другой. Когда вы бродите по плавне, у нас волей-неволей возникает отшельнический вкус: так бы вот, кажется, слепил в этой пустыне мазанку, завёл бы в ней ружьё, котелок, полку книг, и ушёл бы на веки вечные в пустыню, как уходили в смутные времена благочестивые люди в отшельничество. Но плавни существуют только летом да зимою.

Эти двадцать пять вёрст, которые я столько раз проходил пешком из Тульчи в Измаил, и из Измаила в Тульчу, весной мне приходилось проезжать на лодке: стволы знакомых верб скрывались под водою, и от камыша виднелись только верхушки, а прилетавшия с юга, маленькия птицы тоскливо вились над знакомой плавнею, -- как будто недоумевая, куда же она девалась, так что и присесть негде.

Эти двадцать пять вёрст от Тульчи до Измаила пришлось мне раз проходить не по плавне, а по саранче. Было это в конце сентября, когда саранча "парится". К ужасу местных жителей, местом для этого свадебного времени саранча выбрала именно плавню, которой грозила на следующую весну порождением несметного множества этих кузнечиков, т. е. полным раззорением. К счастью, опасность эта миновала, так как молодое поколение куда-то отнёс ветер, по всей вероятности в Чёрное море, где и погибает большая часть саранчи; весь воздух кишил этими насекомыми, крылья их звенели; их можно было ловить руками, потому что они летают чрезвычайно тяжело; трава и листья были, само-собою разумеется, наполовину съедены; саранча парами покрывала всю землю и хрустела под ногами, ноги скользили, мяли её, но она не пугалась человека и не старалась улетать при шуме шагов. Всё пространство в 25 вёрст длиною -- и ещё не знаю во сколько шириною -- было в буквальном смысле слова покрыто саранчёю. Спрашивается, какой-же цифрой можно выразить количество этих страшных насекомых и какия меры можно принять для избавления от них? разумеется, их можно мести мётлами, давить катками, свиней на них высылать, но всё это такия ничтожные меры при таких огромных пространствах.

Кабинетные люди очень охотно и очень смело приписывают разные замечательные явления русской жизни чужим влияниям, а в особенности византийскому и татарскому. Я очень усердию искал татарского и молдованского влияния на наших Русских, живущих в ущельях Дуная большими сёлами, дворов в 200, либо к 300, и потом составляющих промышленное население Тульчи, Измаила; около Браилова есть также их большия сёла, и затем они встречаются, тоже сёлами, по всей Молдавии и даже заходят в Австрию и в Буковину. К Буковине, в Белой Кринице мне не удалось у них побывать; в Черновицах я видел их несколько человек -- и только тут заметил, что говор их несколько сбивается на малороссийский, как у прусских старообрядцев сильно отзывается мазурским. Зато в Молдавии, в устьях Дуная и в малой Азии, речь их чисто великорусская с ясным московским оттенком.

Одежда их точно так же ничем не разнится от обыкновенной русской; чуйки, впрочем, попадаются редко: их заменяют старые, короткие кафтаны со сборами позади. Зимой носят бараньи шапки, без суконного верха, а летом соломенные шляпы с широкими полями, привезённые из Австрии. Утварь в доме та же, а стол отличается от нашего отсутствием ржаного хлеба (потому что рожь на Дунае не ростёт), отсутствием грибов, гречневой каши, квасу, и употреблением борща вместо щей; мёду варить они тоже не умеют, место бревенчатых изб строят себе мазаные, малороссийския хаты, которые содержат в изумительной чистоте. Красный угол точно так же убран иконами. На стенах развешены ручники, вышитые красными нитками; но старинная холщовая рубаха, с вышитыми красными и синими нитками грудью, рукавами и подолом, быстро выводится, потому что и сюда уже проникла дурно понятая цивилизация, мертвящая русское искусство. Рубахи с расшитою грудью молодые парни презирают -- и в насмешку называют их рубахами с праздниками, потому что узор для груди составляется из красных и синих квадратов, напоминающих своим чертежом образ двенадцати великих праздников. Молодые парни точно так же начинают носить пробор по середине или сбоку, зашедший на Русь вместе с париками, введёнными Петром Великим; старики и люди постепеннее прибора не делают -- и до сих пор носят средневековую прическу, в скобку, так что все волосы идут от макушки, как радиусы от центра. Эта простая и красивая причёска придает их лицам чрезвычайно сериозное и сосредоточенное выражение. Макушку почти никто не простригает, это даже и у беспоповцев сильно выводится. Нынешния рубахи делаются ситцевые, и узор (как для них, так и для нижнего платья) выбирается крупный. В праздник старообрядцы щеголяют, например, в ярко-жёлтой рубашке, по которой пущены огромные синие букеты с пунцовыми розами, и в зелёном нижнем платье с розовыми незабудками и с синими листиками. Что тут не Восток виноват -- видно уже из того, что турки узорчатого платья не носят, за исключением разве турчанок, которые употребляют такие же ситцы на шаровары.

Если бы паспортная система и боязнь сношений русских старообрядцев с их заграничными единоверцами не убила в конце сороковых годов нашей заграничной торговли с Молдавией, Турцией и Австрией, то, разумеется, дунайские старообрядцы одевались бы совершенно так как наше простонародье…

дунайцу-купцу, если он старообрядец или молоканин, всё еще трудно ездить в Кишинев, в Одессу,..

…купец старообрядец, из внутренних губерний, не отваживается… ехать -- из боязни подпасть под подозрение, что он ведёт с Добруджей не торговые дела, а церковные.

Между тем, заграничные старообрядцы имеют очень мало влияния на наших московских… иногда получают от них пособия на построение церквей или заказывается им напечатание в Яссах какого-нибудь окружного послания -- это случаи редкие и исключительные. Белая Криница в Австрии, как известно, считается митрополией только по имени.

В домашнем быту старообрядцы очень почтительны, они гуманно обходятся с женским полом -- и старообрядка всегда большая барыня. Ни на великоруссов, ни на малороссов, ни на болгар, и подавно на молдован -- ни малейше не повлияло турецкое затворничество женщин: в будни и праздник женщины сидят на заваленках, или на скамейках у ворот, толкуют, свободно ходят по улицам; а малоросски и молдаванки, в праздник, чуть не живут в шинках. Великоруссы с болгарами отличаются от малороссов и молдован тем, что у первых женщины ведут себя с большим достоинством и представляют собою тип какой-то высокой недоступной матроны. Вы не услышите, чтоб они ругались, сплетничали -- и хозяйки не любят мешаться в мирския дела. Они скопидомки, тогда как малоросски и молдованки то и дело что с утра до вечера порхают по соседкам, перебраниваются между собою -- и если мужья не дают денег, то таскают у них гарнцы ячменя, картофель и дыни в шинок, служащий для них клубом. От греков, вечно вертлявых, суетливых, шумливых и с утра до вечера толкующих о политике, старообрядцы тоже ничем не заимствовались. Они живут сами по себе, мирно блюдут свою старину, искренно радовались вести об освобождении крестьян, о введении новых судов, негодовали на поляков за их повстание, -- но, к несчастью, свыклись с мыслью, что Россия подчинена влиянию европейских держав,.. впрочем, они донельзя бывают довольны, если им станут доказывать, что западная Европа вовсе не имеет такого огромного влияния на русское правительство. В каждом великорусском селе -- церковь, довольно красивой постройки, с макушками, обитыми белой жестью, которая в ясную погоду серебром сияет, -- и при каждой церкви, само собою разумеется, колокол вывезенный из России. Рядом с этими великоруссами печальное и странное явление представляют малороссы, или, как их здесь называют, руснаки.

Руснак носит молдованскую стёганую куртку, не бреет бороды и почти вовсе не курит, волосы стрижёт в кружок, как великорусский подгородный крестьянин; языком он говорит средним между украинским или галицким наречием -- и до такой степени примешал к нему великорусский говор, которым позаимствовался от тех же старообрядцев, что следующее поколение руснаков будет говорить совершенно книжным языком. Старообрядца, или, как там называют, липованина он считает человеком высшей породы, умнее себя, просвещённее, -- и крепко завидует тому, что старообрядцы заняты не одним только будничным интересом. В самом деле, сектанство имеет ту выгодную сторону, что сектант заботится не об одном только необходимом; от плуга и топора или от работ на мельнице, даже не отдохнув, он начинает рыться в св. отцах, подыскивая разрешение какого-нибудь запавшего ему в голову, во время работы, вопроса. У него, кроме его пашни и его хозяйства, есть другие интересы: высший вопрос о вечной, незыблемой истине, -- тогда как у руснака решительно ничего этого нет. Покойный брат мой завел было для них школу в Тульче, но должен был сделать ту уступку руснакам, что преподавание следует вести по так называемой киевской грамматике, т. е. по церковной азбуке, и затем довершить его часословом и псалтырем. Брату пришлось согласиться, но для роздыха он стал рассказывать детям кое-что из географии; руснаки перепугались и пришли к нему с просьбою: о географии им ничего не говорить.

-- Мы не американцы, говорили они: -- наше дело -- пара волов; а заводить детей в пучину морскую -- значит их только с толку сбивать.

…но в то же время народность их, уже сильно переделавшаяся на Дунае на великорусский лад, постоянно поглощается молдованской и болгарской. Чуть руснак поселится в городке или селе, где большинство жителей состоит из болгар или молдован, -- он года через два одевается по-молдовански или по-болгарски, а лет через пять, даже в домашнем быту, русский язык позабывает. Я видел в Галане одного крестьянина, бежавшего от панщины из подольской губернии, он был ломовой извощик; мне нужно было знать его имя, и он сказал: "меня зовут Василий русс".

-- От чего же тебя русс зовут? спросил я его по молдовански.

-- От того, отвечал он, -- что я настоящий русс.

-- Из русской земли? спросил я.

-- Из русской земли.

-- Так ты стало-быть говоришь по-русски? сказал я ему уже не по молдованскн.

-- А, як же, отвечал он, -- я говорил, говорил, ma acum toti am uitatu (да теперь всё забыл).

В самом деле, как ни силился он заговорить со мною по-русски, ему положительно не удавалось; он забыл самые простые слова.

На другой стороне Дуная то же самое происходят у них с болгарским языком. К довершению всего, то же самое можно сказать об русских в Угорщине, где они чрезвычайно легко претворяются в мадьяр, словаков, румынов. В русской по населению Буковине быстро развивается румынская народность. В наших западных губерниях южно-руссы превращаются в вотяков. Наконец, припомним, что до XIV века вся эта Молдавия и Валахия была положительно населена племенем средним между южно-руссами и болгарами. Берлат и Галац были русские города; вероятно русскими же был построен на турецком берегу Русчук, или Рушук как у нас большинство пишет, -- а на Валахском берегу есть бесчисленное множество местностей, в названиях которых попадается слово русь; но румуны спустились из Седмиградской области через Карпаты -- и язык их со дня на день вытесняет русский, хотя на севере Молдавии около Ботушан я знаю много сёл, где до сих пор говорится южно-русским языком буковинского говора, очень близким к говору Угорской Руси и к тому киевскому, который доходит до нас в памятниках того времени, когда ещё буква о не менялась в и. Старообрядцы живут зажиточнее; у руснаков всё идёт как-то беспутно, всякое добро прахом идёт, торговли у них нет: есть всего один руснак, который рыбой торгует; остальные мельницы держат, шинки, -- но завести что-нибудь покрупнее, лавку, или съездить куда-нибудь, в Одессу, в Царьград, на это у них не хватает предприимчивости. Мирския сходки или круги у старообрядцев до сих пор имеют сериозное значение, хотя сильно рушатся вследствие обшей перемены нравов. У южно-руссов громады даже собрать нельзя. Староста, или как их называют, чорбуджи не имеет ни голоса, ни влияния, и вечно играет роль какой-то жертвы, принесённой миром на заклание турецким властям. Его дело: подать сбирать, -- а если он не представит её к сроку, то его, как представителя общества, административная власть сажает в тюрьму; общество не помогает ему собирать подать -- и чорбурджи недели две или три сидит в тюрьме и подвергается ругани турецкого казначея. Жалованье ему за все эти мытарства полагают невероятно маленькое; обидят турки как-нибудь умышленно или неумышленно эту бестолковую громаду -- громада ропщет на чорбуджи. Забраться куда-нибудь в губернский город или съездить в Царьград -- выхлопотать себе положительные права, которые так охотно дает Порта всем просящим, руснаки не могут, потому что не то что боятся, а так просто почему-то не желают. В мою бытность казак-баши в Добрудже, как-то раз собрал я -- и то с невероятными усилиями -- умнейших из руснаков и предложил предоставить им без всякого вмешательства с их стороны хотя какия-нибудь права, которые поставили бы их вне притеснений более бойких и более деятельных греческих, болгарских и еврейских обществ; руснаки ни на что не могли решиться, даже с громадами своими не решались перетолковать, а между тем по существующим турецким порядкам я ничего не мог сделать, не имея в руках просьбы от общества. Я служил там при трёх пашах -- и все трое рады были немедленно исходатайствовать руснакам те права, которые необходимы были для ограждения их благоденствия при местном условии. Руснаки это знали и ничего не подписывали. …то им кажется, что их хотят в новую панщину забрать, то записать в турецкие казаки Михаила Илларионовича Чайковского, или переселить куда-то жить вне Болгарии, или силою оттянуть в Крым, чего они очень боятся после неудачной попытки переселения куда-то на солончаки, чуть-ли не к самому Гнилому морю.

Восток также не оказал ни малейшего влияния на русский язык: турецких и молдованских слов попало в него очень немного: аккер -- солдат; дюмрюк, или правильнее, дюмрик -- таможня; поры, порички -- деньги; джебы или диджаны -- дамы; всего слов не более двадцати. Точно также наших Русских не коснулись и повязки молдованския, греческия или турецкия. Словом сказать, народность сохранилась совершенно чистою и неприкосновенною

Самый значительный промысл Русских в устьях Дуная -- это рыболовство, или как там говорят -- рыбалство. Рыбачить выезжают они в устье Дуная и в черноморские лиманы на лодочках, длиною сажени в две, и уходят в море так далеко, что земли не видно. Лиманы эти турецкое правительство сдаёт откупщикам, большею частью армянам и грекам, а откупщики отдают эти лиманы русским. В последнее время непомерно высокая цена на откуп и страшный налог на соль значительно ослабили русский рыбный промысл, который, кажется, не долго выдержит. Между тем, что за рыбаки были ещё в недавнее время наши дунайцы -- видно из того, что у них вовсе не считается особенным подвигом: отправиться на рыбную ловлю к Варне, Гиргасу, даже к Трапезонду. Точно так же никого не удивляет, что на этих крошечных лодочках малоазиатские некрасовцы заезжают в Дунай или в Смирну. Дунайские Русские имеют все задатки для созданья нашего черноморского торгового флота…

Заграничные паспорты в Турции выдаются чрезвычайно легко, так что это вовсе не препятствует развитию торговли как у нас. Затем, в Турции нет никакой регламентации касательно рыбных ловель: каждый рыбалка может отправиться в море на судне какой угодно постройки и отплывать от берега так далеко, как вздумается. Если он погибнет, то, само собою разумеется, родные его должны пенять на него, а никак не на правительство. Правительству нет дела, переплывает ли он Дунай между льдинами, когда тронулся лед, или пешком через него переходит, перепрыгивая с льдинки на льдинку; словом сказать, в этом отношении у турок нет полиции: каждый ответчик сам за себя, а выгода выходит та, что задунайские русские самостоятельнее наших.

…в Австрии, именно в Буковине, Молдавии и Угорщине, в настоящее время страшно раззорены от невозможных податей и рекрутских наборов русские горцы, называемые гудцулами, лемками и бойками. Вероисповедания они все русского, т. е. даже и не подозревают об унии и считают поминанье папы на эктенье такою же формальностью, как поминанье местного австрийского главы церкви: в России они станут поминать святейший синод. Гудцулы, лемки и бойки -- отличные овцеводы, сыровары и сверх того имеют склонность быть разнощиками и торговать скотом.

Липоване, а равно и руснаки… сильно страдают… вследствие крутых переделок в турецком и молдавском законодательстве. …греки (армяне, евреи…) выхлопатывают себе крепости… Пьянство распространяется… питейные заведения устраиваются теперь в каждом селе в несметном количестве. Только ещё в Малой Азии некрасовцы отстояли за собою право не позволять никому строить шинки в их селе Майносе. В дунайских сёлах и в молдавских шинки… подорвали русское виноделие. Земли у русских отняты; рыболовство стесняется страшным соляным акцизом и откупной системою. Защитников у них ни в Тульче, ни в Букареште, ни в Царьграде нет -- и если правительство даст им какой-либо исход из их стеснительного положения, они будут чрезвычайно рады; но одно, что они будут упорно отстаивать -- это ту свободу вероисповедания, которой они пользуются на чужой стороне.

В. Кельсиев. "Нива", NoNo 4, 9, 1880 (в сокращении)

Подробнее здесь: http://az.lib.ru/k/kelxsiew_w_i/text_1880_ustie_dunaya_oldorfo.shtml

Коротко об авторе:

Василий Иванович Кельсиев (1835 – 1872). Русский революционер, эмигрант, сподвижник А.И.Герцена, некоторое время находился в Лондоне. Этнограф, историк, писатель.

В 1863 году создал колонию в Тульче на Дунае. Члены общины вели совместную хозяйственную деятельность, занимались революционной пропагандой среди староверов-раскольников. Колония вблизи русской границы, по мнению её основателей, могла бы стать местом обитания для беженцев из России, желающим устроить свою жизнь в соответствии с новыми социалистическими идеалами.

1865 год. Испытал разочарование в своей деятельности. Скитался по Балканам: Константинополь -- Дунайские княжества… В Галаце от эпидемии холеры друг за другом умирают его малолетние сын и дочь, вслед за ними от скоротечной чахотки умерла жена -- Варвара Тимофеевна. После смерти семьи Кельсиев жил в Вене, путешествовал по Венгрии и Галиции, оттуда он отправлял свои корреспонденции, путевые очерки, материалы по этнографии и мифологии славян в русские газеты и журналы.

В 1867 году отошёл от политической деятельности, вернулся в Россию, получил прощение и права гражданства.

Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова объявляет конкурс на замещение педагогических и научных работников:

Кафедра высокомолекулярных соединений, НИЛ синтеза и изучения свойств полимеров

Кафедра физической химии

Кафедра радиохимии

Кафедра органической химии

Кафедра аналитической химии

Кафедра химической энзимологии

Кафедра химии природных соединений

Кафедра высокомолекулярных соединений

Кафедра химической технологии и новых материалов, НИЛ химии высоких давлений

Кафедра неорганической химии, НИЛ химии и физики полупроводниковых и сенсорных материалов, НИЛ неорганического материаловедения, НИЛ направленного неорганического синтеза, НИЛ неорганической кристаллохимии, НИЛ химии и физики полупроводниковых и сенсорных материалов

Кафедра химии нефти и органического катализа, НИЛ химии поверхности

Кафедра медицинской химии и тонкого органического синтеза, НИЛ органического синтеза, НИЛ медицинской химии

Кафедра химии нефти и органического катализа, НИЛ химии поверхности

Кафедра аналитической химии, НИЛ хроматографии, НИЛ масс-спектрометрии

Кафедра физической химии, НИЛ кинетики и катализа, НИЛ катализа и газовой электрохимии, НИЛ растворов и массопереноса

Кафедра математической физики, Лаборатория вычислительной электродинамики

Факультет вычислительной математики и кибернетики:

Кафедра вычислительных методов, Лаборатория разностных методов

Кафедра математических методов прогнозирования

Кафедра интеллектуальных информационных технологий

Кафедра алгоритмических языков

Кафедра нелинейных динамических систем и процессов управления

Сектор геодинамики, Группа прикладной геодинамики

Лаборатория расоведения, Лаборатория ауксологии человека, Лаборатория антропогенеза

Отдел электромагнитных процессов и взаимодействия атомных ядер

Отдел теоретической физики высоких энергий, Лаборатория теории поля

Отдел ядерных реакций

Отдел космических наук, Лаборатория космофизических исследований, Лаборатория магнитосфер планет

Отдел микроэлектроники, Лаборатория физики плазмы и физических основ микро-технологии

Отдел экспериментальной физики высоких энергий, Лаборатория электрослабых и новых взаимодействий

Отдел физических проблем квантовой электроники

Отдел теоретической физики высоких энергий, Лаборатория аналитических вычислений в физике высоких энергий

Лаборатория экспериментальной гидродинамики

Лаборатория кинетических процессов в газах

Лаборатория физико-химической гидродинамики

Лаборатория наномеханики

Лаборатория общей аэродинамики

Кафедра физики полупроводников и криоэлектроники

Кафедра магнетизма

Кафедра физики низких температур и сверхпроводимости, Лаборатория "синергетика"

Кафедра оптики, спектроскопии и физики наносистем, Лаборатория спектроскопии, когерентной оптики и люминесценции, Лаборатория по выращиванию кристаллов для квантовых и парамагнитных усилителей

Кафедра физики полимеров и кристаллов, Лаборатория физики полимеров

Отдел небесной механики

Отдел внегалактической астрономии

Отдел релятивистской астрофизики

Отдел физики эмиссионных звезд и галактик…

Примечание:

Список факультетов и кафедр – выборочный, -- обо всех имеющихся вакансиях читайте здесь: https://istina.msu.ru/vacancies/

Всего в МГУ более сорока факультетов, количество кафедр -- более трёхсот.

Харьков-2018. Установлен новый мировой рекорд по массовому исполнению гопака. Синие шаровары – вышиванка... Танцевали 432 человека. В основном -- студенты местного пединститута, переименованного в университет.

Измаил-2019. Предновогодние утренники прошли во всех школах и детских садах города. Традиционная ёлка, Дед Мороз и Снегурочка, смех и веселье детей и их родителей. Не обошлось без курьёзов: на одном из утренников Деда Мороза «политизировали», надев на него шаровары и вышиванку.

Измаил туристический. За последние годы город похорошел. Зеленеющие газоны -- обновлённые тротуары -- ухоженные набережные, парки и скверы -- музеи, картинная галерея -- памятник русскому полководцу А.В. Суворову, памятник основателю города С.А. Тучкову…

Есть своя «изюминка» и для почитателей творчества английского фантаста Джорджа Оруэлла, написавшего роман «1984», в котором описывается тоталитарное будущее. Цитаты оттуда:

«На каждой площадке со стены глядело всё то же лицо. Портрет был выполнен так, что, куда бы ты ни стал, глаза тебя не отпускали». …«Министерство правды. Это исполинское пирамидальное здание, сияющее белым бетоном, вздымалось, уступ за уступом, на трёхсотметровую высоту. Из своего окна Уинстон мог прочесть на белом фасаде написанные элегантным шрифтом три партийных лозунга: ВОЙНА – ЭТО МИР      СВОБОДА – ЭТО РАБСТВО      НЕЗНАНИЕ – СИЛА» …«Уинстон оставался в поле зрения мутной пластины, он был не только слышен, но и виден. Конечно, никто не знал, наблюдают за ним… или нет. Часто ли подключается к твоему кабелю полиция мыслей – об этом можно было только гадать». …«Вдалеке между крышами скользнул вертолёт, завис на мгновение, как трупная муха, и по кривой унёсся прочь. Это полицейский патруль заглядывал людям в окна».

В многонациональном Измаиле городе говорят по-русски, но в кинотеатре «Украина» кинопродукция – строго на «державной мове». Все спайдермены, джуманджи, зубастые куклы, мохнатые уродцы, лорды, леди и курфюрсты говорят на экране по-украински. Кино про Великую Отечественную войну не показывают. Среднее и высшее образование – по-украински. Некоторые, подчеркнём – лишь некоторые горожане, в основном молодые люди, искренне удивляются, когда им указывают на абсурд происходящего. Мы ж, мол, «в» Украине живём! Обязаны украинцами становиться! Гражданин важнее государства?! – Нет, не слышали такой ереси! Обязанность государства служить гражданам?! – Неа, не ведаем! Мы ж европейцы, в Европу стремимся!

Вестибюль городского «Профтехучилища-8». На полу вестибюля мраморной крошкой вмурован год постройки здания -- 1984. Да-да, не удивляйтесь, именно -- «1984»! И убранство вестибюля смахивает чем-то на изображённое в романе, Оруэлл ошибся лишь в сроках.

Итак, один из осенних месяцев 2019 года. Вестибюль профтехучилища. Самопальная гос-символика, намалёванная на одной из стен – контур Украины с очертаниями Крымского полуострова -- лозунги, цитаты, рукописный гимн корявыми буквами «…і запануємо браття у своїй сторонці» – картинки сельского быта – UKRAINE -- оперный театр ODESA – казак в шароварах – Kyiv -- портреты Т.Г.Шевченко в чёрной бараньей шапке и без... Самый большой портрет обрамлён рушником с вышивкой. Количество портретов «Великого Кобзаря» -- около тридцати! И больших, и малых, и среднего размера…

На другой стене -- выставка плаката по истории отчизны:

-- чёрно-белые журнальные вырезки с фотографиями американских модниц 1929 года

– «Голодомор в Україні 1932-33»

-- водружение Знамени Победы над поверженным Рейхстагом

– «Крыза»… Кризис Брежневской эпохи: фотографии закопчённых бараков; на голодающих детских скелетиках нищенское тряпьё, вместо обуви – тряпичные обмотки; рабочий класс в пиджаке и кепке: лодырничают, куражатся с пьяной ухмылкою, протягивают стакан.

Рени-2019. Уроженец этого придунайского города -- Владимир Васильевич Маратаев – на парусной яхте совершил кругосветное путешествие. Подробности в статье: izmail.es/article/42924

Выдержки из статьи:

Холодильника на борту не было, поэтому приходилось питаться консервами, крупами, овощами. Иногда ловил рыбу в Тихом океане, и очень большую рыбу – по 10-15 килограммов. Она ловится буквально на столовую ложку в качестве блесны… Забросил, протащил леску 50-100 метров за яхтой – и рыба уже хватает крючок. …Встречались огромные морские черепахи… Запомнился один интересный эпизод. Прилетает чайка и садится на яхту. Посидела и улетела, а в это время прилетела другая чайка и села на то же самое место. Вскоре предыдущая чайка вернулась и, увидев, что место занято, начала «ругаться» с соперницей: мол, я первая здесь была, убирайся отсюда! А та «отвечает» в духе «барыня встала – место пропало!». В конце концов, они уселись вдвоём, отдыхали до утра.

-----------  

Уважаемые читатели, новые материалы на сайте мы стараемся размещать, примерно, раз в месяц.

Музыкальные ролики, не вошедшие в раздел «Музыкальная шкатулка», вы можете отыскать на канале Youtube.com – «Дунайская волна» dunvolna.org

https://www.youtube.com/channel/UCvVnq57yoAzFACIA1X3a-2g/videos?shelf_id=0&view=0&sort=dd

2019 год

Музыкальная шкатулка

Библиотека Статьи : История Литература : Главная :
Информационно-культурное электронное издание "Дунайская волна"© 2015  
Эл. почта: dunvolna@mail.ru